ПРОЕКТ "СОГРЕТЫЕ СИБИРЬЮ"

• Работники детдома № 186 (с. Малиновка): Н.М. Марамзина (слева) Г.Ф. Бухаров, Е.Я. Малюгина. 1947 год.

По розыску документов для создания книги "Согретые Сибирью", которые могли пролить свет на жизнь эвакуированных в Сибирь детей из г. Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, была проведена большая работа на разных уровнях. В архивах города Омска нашлись документы, содержащие списки руководителей, воспитателей, детей и описания некоторых условий их жизни во время эвакуации в интернатах Аромашевского района.

Всматриваюсь в ксерокопии потрёпанных по краям листов, исписанных ровным учительским почерком простым карандашом семьдесят с лишним лет назад. Угасающий от времени текст заставляет некоторые слова подбирать по смыслу или догадываться о том, что написано. Это поневоле уводит меня в то трудное и тяжёлое время. Из далёкого детства вспоминается керосиновая лампа, под свет которой тоже нередко приходилось учить уроки...

Рукописи гласят, что интернат 232-й школы из Ленинграда в количестве 108 детей вначале был эвакуирован в по Коробцово Ярославской области. Через две недели туда привезли ещё одного ребёнка – сына воспитательницы Яковлевой. Во время пребывания в Ярославской области выбыло с родителями 43 человека. Случаев смерти не было, выехало в Тюменскую область с первоначального места эвакуации 66 детей.

Документы распределены отдельно по каждому детдому и заботливо подшиты. "Отправились оттуда эшелоном № 80 и 6 декабря прибыли в Голышманово. Разгрузка была произведена на следующий день. Встречали ребят зав. РОНО, представители Рай-исполкома и комсомольские бригады учителей, которые и помогали при разгрузке. Из вагона детей привезли в школу, где им пришлось спать на полу. Вещи и продукты питания в этот же день были отправлены в с. Малиновку, на мес-то постоянного расселения. Из Голышманово из-за сильных морозов выехали 17 декабря. Всё это время жили в школе и питались в железнодорожном буфете".

О численности детей, их состоянии, о том, чем они питаются и в каких условиях живут, заведующие интернатами также составляли отчёты в облоно г. Омска.

Из докладной записки Клавдии Ильиничны Некрасовой, заведующей интернатом 232-й школы уполномоченному Исполкома Ленгорсовета товарищу Дворскому:

"При сём препровождаем информацию о нашем интернате, согласно вашему запросу, с приложением:

1. Списка детей, служащих, режима дня, правил распорядка и обязанностей для служащих и плана учебно-воспитательной работы.

Состав воспитанников на мес-те расселения следующий: ясельников (до трёх лет) – двое человек, от 3-х до 8 лет – семеро, старше 8 лет – 57 человек. Родителей приехало семеро, все они являются служащими интерната, живут здесь же, у них 12 детей.

2. Питание.

В интернате имеется столовая, где одновременно могли питаться 30 человек детей, но не хватает посуды столовой и кухонной. Столы и скамейки имеются. Санитарное состояние удовлетворительное.

Из Ярославской области привезли с собой следующие продукты: масло сливочное – 53,6 кг, масло растительное – 2,7, крупа манная – 2,7, крупа пшеничная – 12, песок сахарный – 21, рис – 4,8, пшено – 18, рыба – 24, макаронные изделия – 67,250, соль – 3, глюкозы – 19 килограммов, сгущённого молока – 19 банок, кофе – 6 пачек".

Далее перечисляются все продукты, полученные на месте в декабре 1941 года. Из докладной видно, что взвешено и учтено всё до грамма. Подробно расписаны обязанности воспитателей, завхоза, кухарки, уборщицы, прачки.

"Все работники интерната, кроме заведующей, работают 8 часов. Но, учитывая то положение, в котором находится наша Родина, часы работы служащих иногда удлиняются. Выходной день имеют все", – пишет в своём очередном отчёте Клавдия Ильинична.

Вчитываясь в документы, осознаёшь, что путешествие из Ленинграда в Малиновку досталось детям нелегко. Об этом говорится в одном из документов:

"Распределение детей-школьников по классам следующее: 1 класс – два человека, 2 – семь, 3 – семь, 4 – восемь, 5 – двадцать один, 6 – восемь, 7 – три человека. Три ученика в данный момент не посещают школу: учащийся второго класса в пути отморозил пальцы правой ноги, у учащегося пятого класса осложнение после чесотки, оба находятся в стадии выздоровления. У одного учащегося шестого класса – чесотка".

В период пребывания детей в Малиновке время от времени они болели чесоткой, пиодермией, желтухой, плевритом, но смертельных случаев не было. Своего медицинского обслуживания интернат не имел, но в селе работал медпункт, который обслуживал местное население и эвакуированных.

Описание жилищно-бытовых условий даёт некоторое представление о жизни ленинградцев в сибирской деревне:

"Интернат занимает два дома. В них пять жилых комнат, кроме столовой и кухни. Одно из зданий – двухэтажное. Дома деревянные и оштукатуренные внутри. На одного ребёнка приходится 4,5 кв. метра жилой площади. Помещений для учебных занятий нет, уроки готовят в той же комнате, где живут. В тёплое время года для этой цели может быть использована столовая. Прачечная находится в стадии ремонта, сушилки для белья нет. Печи в холодное время приходится топить два раза в сутки, так как окна не имеют вторых рам и заколочены досками. Уборной в помещениях нет, есть на улице, на расстоянии 50 метров. Освещение керосиновое, но лампы без стёкол. Топчаны имеются для всех детей, но постельными принадлежностями обеспечены не полностью. Не хватает подушек, тёплых одеял, матрацев".

Те, кто помнит сроки задержки заработной платы в девяностые годы, могут сравнить их с военным временем:

"Зарплату за ноябрь и декабрь месяцы 1941 года получили 23 января 1942. Зарплата за январь до сих пор не получена из-за задержки в банке", – пишет в очередной докладной заведующая детским учреждением. Здесь же приведены и рыночные цены (до реформы 1961 года) на сельхозпродукты, сложившиеся на то время: молоко – 4 руб. за литр, телятина 25 руб. за килограмм, картофель – 50 руб. за 16 килограммов, масло топлёное 50 руб. за фунт (453,6 г).

Воспитатели школьного интерната принимали непосредственное участие в учебно-воспитательном процессе. На них лежала ответственность за всестороннее развитие подопечных в соответствии с задачами коммунистического воспитания, забота об их здоровье и поддержании связи с семьями. Они осуществляли руководство подготовкой детьми домашних заданий, вели работу по предупреждению отставания и дополнительные занятия по ликвидации неуспеваемости учащихся. Параллельно с этим осуществлялась большая внешкольная работа – внеклассные чтения, экскурсии, прогулки, игры, мастерская и кружковая работа.

И всё же дети находили время для шалостей, порой граничащих с преступлениями. Несмотря на большую поддержку и отличные отношения с местным населением, а также строгий учёт личного и казённого имущества, были выявлены случаи обмена детских вещей на продукты питания. Они меняли свои вещи на молоко, ягоды и деньги.

"Причём установлено, что деньги ребята тратили на мелочи и безделушки. Меры приняты следующие:

Установлены лица из местного населения, выманивающие вещи у детей. Их фамилии сообщили в Совет. Обмененное у них забрали без возврата денег. Детям сделано соответствующее разъяснение о том, что в следующий раз будут приняты более строгие меры. Допрошены виновники происшествия и ещё некоторые ребята. Составили материал, и по предложению зав РОНО виновные находятся в полной готовности для отправки их в школу особого режима. Кроме того, на 15 дней воры были лишены сладкого", – гласят архивные документы.

Существуют записи о той помощи властей и населения, которую они оказывали эвакуированным:

"При помощи сельского Совета и жителей деревни Малиновка для интернатов выстроена баня хорошего качества с пропускной способностью до 60 человек в день. Переоборудована прачечная, выделено помещение под изолятор на 14 коек на два интерната. Ребят обследовала комиссия из районного центра с представителем из РОНО тов. Дятловой".

Читая о суровом режиме того времени, начинаешь беспокоиться о дальнейшей судьбе пятиклассника Николая Егорова и четвероклассников Аарона Гицекзона и Володи Миронова, решивших полакомиться глюкозой из кладовой интерната и попавших под арест. Прочитанные рукописи невольно рисуют в воображении детей, готовящихся к завтрашнему учебному дню за кухонным столом под свет керосиновой лампы, кутающихся в худенькую одежонку. Сквозь щели заколоченных досками окон к ним пробиваются скупые лучики холодного зимнего солнца. А в детских душах прочно поселилась тревога за судьбу близких, которые остались в далёком и родном Ленинграде...

Такие вот документы, проливающие свет на отрезок жизни в сибирских деревнях ленинградских детей во время военного лихолетья, были присланы нам работниками омского архива.