Дочь бережно хранит в семейном архиве ордена и медали родителей, фотографии матери, сделанные в годы войны, ветхий от времени документ отца, выданный как участнику боев в Маньчжурии, благодарность за отличные боевые действия по овладению городом Инстербург, Хайльсберг, Фридланд. Среди артефактов хранятся воспоминания Андрея Емельяновича Антоненко о фронтовом пути: 

"...Служил на Дальнем Востоке, на границе, рядовым артиллеристом. И вот уже подходила к концу действительная – шло последнее лето. Ждали мы "дембеля", как теперь говорят, словно пирога из печи. Обстановка на границе была спокойная – японцев как следует проучили в нескольких сражениях. Шли солдатские будни. 22 июня 1941 года. Полдень. Смотрим футбольный матч, болеем. Вдруг команда: прекратить игру, собраться по подразделениям и в казармы. Так я оказался в военном положении – с первого дня до последнего. Вскоре назначили командиром взвода, хотя был рядовым. Каждый из нас, дальневосточников, хотел попасть в действующую армию на фронт. Просился и я. Наконец набрали группу из нас и отправили на переподготовку. В 42-м мне присвоили звание младшего лейтенанта и – на фронт. Попал на центральное направление. После очень долгого формирования нашу часть направили на Курскую дугу. Было мне тогда двадцать с небольшим. Молод, полон сил, физически хорошо подготовлен, но пороху ещё не нюхал. Часть сформировалась, в основном, из сибиряков, уже побывавших в боях. Личный состав имел хороший опыт. Действовали так умело, что я невольно восхищался выучкой бойцов и командиров. Приходилось самому учиться у солдат.

И вот Курская дуга, мой первый бой. Как известно, в этот день состоялась сильнейшая артиллерийская дуэль. Равной ей не видел за свою фронтовую жизнь.

Наша артиллерия упредила немцев, но и они, опомнившись, ответили ураганным огнём. Надо ли говорить, что для новичка, не нюхавшего пороху, было страшновато. Но в наших позициях спокойно. Сделаны они были заблаговременно и тщательно. Местность хорошо изучена и пристрелена. Полк наш был вооружён 76-миллиметровыми гаубицами. Они и встретили танки. Удивлён был я началом первого боя необыкновенно. Мне казалось, надо быстрее стрелять по машинам, а наш командир вдруг отдаёт странную команду: "Всем в укрытие!" И это в то время, когда на шесть гаубиц движется несколько танков. Командир остаётся с наводчиком. Последовало несколько выстрелов, и три танка задымили. Остальные повернули назад. Почему так решил командир: немцы били по нашим рядам ураганным огнём, так что вполне могли быть большие потери. В укрытии же люди в безопасности. Конечно, на том первый бой не прекратился, сражение длилось три дня, и для меня стало хорошей закалкой. Шла середина войны. Мы постепенно двигались на Запад. В упорных фронтовых буднях летело время. Перестрелка, сражение – продвинемся вперёд. Поредеет состав – переформируемся, придёт пополнение.

Пули меня миновали, а вот осколки – нет. Дважды зацепило, правда, удачно.

Первый раз уже на границе с Литвой. Ночью зашли в расположение противника. Был я командиром взвода управления. Часто уходил на разведку. Когда мы оказались в расположении немцев, нас обнаружили и обстреляли из артиллерии. Меня легко ранило. Три дня медсанбата – и снова среди своих. Второй зацепило тоже в Прибалтике, во время форсирования Немана. Переправа для меня прошла удачно, хотя шла под ураганным огнём. Наши войска проявили большое мужество и находчивость. Переправлялись на подручных средствах, кто как может. Надо сказать, что не все умели плавать. Помню, один солдат едва не пошёл ко дну – насилу его выволокли. Спасла его плащ-палатка, пузырь не дал потонуть. Пушки переправляли на плотах. Когда мы уставшие, промокшие закрепились на том берегу, немцы сделали страшный натиск. На наши три батареи шли семь танков. Но артиллерия сработала красиво. Вернула немецкую пехоту. Всего наш полк в том бою уничтожил три десятка танков. Плацдарма мы не отдали. Каждый из нас понимал: вода сзади. Бились до последнего. Тогда-то меня прошил ещё один осколок. 

Потом ожесточённые бои в Восточной Пруссии под Кёнигсбергом. Было много эпизодов: и кровавых, и тяжёлых. Мы сражались с мужеством, со смекалкой. Вот один из моментов. После тяжёлого боя во взводе осталось единственная пушка, и ту отправили в ремонт. Командир отделения собрал нас, оставшихся от взвода, и говорит: "Не отдам я вас в пехоту, пока пушки придут, занимайтесь тут". У нас оказалось три свободных дня.

На нейтральной полосе стояла подбитая немецкая танкетка. Я попросил разрешения осмотреть её, нельзя ли использовать орудие. Неподалёку было разбитое кирпичное здание, оттуда нас часто обстреливали снайперы. Вечером проползли по-пластунски по полосе к танкетке. Заглянули вовнутрь: есть 30-40 снарядов, но орудие без прицела. Не беда, можно наводить и по стволу. Тем более, что до здания полтораста метров. Так и сделали. Выпустили десяток снарядов по окнам – и скорей к своим. Видим: дом в пыли. Немцы опешили: своя танкетка бьёт по своим. Ночью ещё сделали вылазку, выпустили десяток снарядов. Тут уж немцы ударили по танкетке. А днём мы ещё раз решили посмотреть, может быть, орудие в исправности. Дали ещё залп и еле унесли ноги. Вражеская артиллерия разбила танкетку окончательно.

Вскоре мы взяли Кёнигсберг и вышли к Балтийскому морю. Что же дальше?

Посадили полк в вагоны. Едем. Позади Урал, Тюменская область и вот снова Дальний Восток – город Иман (Дальнереченск). Именно отсюда нас отправили на фронт. Занимаем позиции, изучаем обстановку. Месяц готовились, а потом штурм. Да такой, что японцам пришлось бежать без оглядки. Взяли мы Харбин, и 3 сентября Япония капитулировала. Так завершилась для меня Вторая мировая война. Закончил в невысоком чине – старшим лейтенантом. Родина наградила меня орденами первой степени и Красной звездой, медалями. Как особые реликвии храню три благодарности Верховного главнокомандующего". 

Н.А. Патрахина рассказала, что отец вернулся домой в 1948 году. Его трудовая биография связана с работой в районных предприятиях: был председателем правления Аромашевского сельпо, директором райзаготконторы, заведующим райсельхозотделом, директором хлебоприёмного пункта. За трудовые заслуги в 1971 году указом Президиума Верховного Совета СССР награждён орденом "Знак почёта". Андрея Емельяновича Антоненко ныне нет среди живых, сердце ветерана перестало биться в 1992 году.

– Нас у родителей три дочери, для нас всех память о папе свята, мы запомнили его, как самого лучшего отца, и любовь к нему мы передаём своим детям и внукам, – сказала Наталья Андреевна.