Старики Копотиловы давно жили вдвоём в большом, слегка покосившемся доме. Надворные постройки и колодец во дворе тоже имели ветхий вид. Три дочери стариков жили неподалёку в своих домах и своим хозяйством. Работали в совхозе, растили детей и стариков своих не забывали. По субботам, после работы приходили в отчий дом попариться в бане "по-чёрному" натопленную тятенькой. Напарившись свежими вениками, отдыхали, пили чай, заваренный лабазником. По домам расходились поздно. Сосед, живший через дорогу Фома Тарадаев, тоже любил попариться в бане "по-чёрному". Хоть и была у него своя баня, побелённая внутри известью, не любил он её и ходил к старому Антохе. После бани старики пили много квасу из прохладного голбчика. Часто к ним присоединялся дед Сёмочкин Алексей. Старики садились на широкую лавочку около ворот и разговаривали. Рождения они были где-то в конце 1888, 1892 и 1894 года. Все были участниками многих событий и войн. Разговаривали, вспоминали молодость, войну с германцам 1914 года. Многое им было непонятно в той войне "холера бы её взяла, и сколько этот антихрист-германец положил нашего русского солдатика... Варнак он и есть варнак. А царь то батюшка всё гнал и гнал народ на эту бойню". Вздыхали, ругались, вспоминали старики. Но о Государе говорили с уважением. Была в тех стариках мудрость суждений и святая вера в Бога. Дед Антон Копотилов или дед Антоха (в деревне его так и звали) по всему лету ходил то с литовкой на плече, то с топором под мышкой. Он выкашивал траву вокруг дома и за огородами, в низине около реки. Когда трава подбыгивала, подсыхала - он её сгребал и носил под навес. Зимой он добавлял её к чистому сену, накошенному на покосе. Топором дед Антоха орудовал не хуже, чем литовкой. У дочерей подправлял заборы, крылечки, делал подпорки под столбы, что бы ворота не качались. У деда Антохи было три дочери и два сына. Старший погиб почти сразу, младший пришёл с фронта весь израненный и долго ещё хворал. Дочери были уже возрастные, у всех подрастали дети. Не сложилась у них счастливой жизни, все рано овдовели, и детей пришлось поднимать в одиночку. Дед Антоха любил своих дочерей крепко любил и помогал. Но и наказывал их тоже крепко. Сам старик не сквернословил, выпивал в меру. А вот дочери матерились почище любого мужика. Особенно Глафира и средняя Наталья. Иногда дед Антоха брал струганную вицу и охаживал ей то одну, то другую, приговаривая: "не срамитесь, не заполошничайте перед народом, побойтесь Бога". На тятеньку дочери долго не обижались. Своей статью и красотой они были похожи на отца, особенно хороша была Наталья, настоящая русская красавица с большой копной волос на голове. Глядя на дочерей, дед Антоха с гордостью говорил: "в меня девки-то пошли, в Копотиловскую породу. Старуха-то моя и смолоду была не из видных, но плясунья и певунья была первой на деревне".

Иногда у стариков Копотиловых собиралась гулянка, особенно летом, песни из открытых окон были слышны на другом краю деревни. Сам дед Антоха садился в центре стола и, размахивая руками, звал своих дочерей садиться рядом. " Девки мои, певуньи мои, айда, садитесь в одну редь и зачинайте песню". И дочери затягивали. Пели красиво, голосисто и на разноголосья, как умели раньше петь в деревнях. Кто-то подпевал, кто-то слушал, не смея испортить колорит красоты пения. Сам дед заливался слезами от удовольствия и гордости за своих дочерей. И, конечно, были частушки под гармошку с пляской и выбиванием дроби по деревянному полу. У гармониста затекали руки, пальцы почти не слушались. А люди плясали и плясали. Старый Антоха тоже выходил на круг, делал несколько притопов в своих хромовых сапогах. Гуляли раньше в деревнях весело, беззлобно, расходились под утро... А потом была снова привычная трудовая крестьянская жизнь. Надо было работать, везде подрастали ватаги ребятишек, всех надо накормить, учить и вывести в люди. Ближе к зиме работы прибавлялось, надо вывезти и прибрать дрова, вывезти сено из леса. Дед Антоха ходил к дочерям помогать выкладывать поленницу из дров, чтобы не завалилась зимой. Надо было в зиму прочистить дымоходы в печках. Ходил в контору просить лошадей на вывозку сена, "а то ну как завьюжит, позастит все дороги, тады спробуй, подъедь к этому зароду". Так по всей зиме отец помогал своим дочерям. Но беда пришла внезапно. Соседи позвали деда Антоху изладить лаз на погребе. Сходил. Перетрудил себя и своё нездоровое сердце не выдержавшее нагрузки. Похоронили деда Антоху по-деревенски, с почестями, достали все его награды, надели новые хромовые сапоги. Старая Антошиха без утешно качала головой у изголовья, проговаривая одни и те же слова. Дочери и повзрослевшие внуки сидели вокруг. Они ещё плохо понимали, как они будут без своего тятеньки. Их отец, их тятенька был всегда главным в их жизни. Ни мужья, ни дети. А он их отец. Дом стариков Копотиловых ещё долго стоял пустым и покосившимся, пока его не раскатали и не распилили на дрова. Дочерей деда Антохи тоже давно нет в живых. Но сохранились ещё тропинки вдоль бывшего дома и огорода, протоптанные стариком и его дочерьми. Только банька, по-чёрному заросшая крапивой и лебедой, торчит сиротливо трубой на чудом сохранившейся крыше. Да, память...! О простом человеке, о дедушке Антохе. Воевавшем ещё в Первую Мировую войну, испытавшем на себе газовое удушье и пулевые ранения. С двумя он так и прожил всю жизнь.

Рассказ Татьяны Бачковой из Новосибирска.