Идёт время. Село живёт спокойной, мирной жизнью. Разворачивается работа по ликвидации неграмотности. В 1930 году в Кротово открывается школа колхозной молодёжи. В июне 1936-го начинает работать почтовое отделение. В этом же 1936 году в селе была организована машинно-тракторная станция. Поступила новая техника – комбайны, тракторы, молотилки. Трудились в МТС 458 механизаторов.

Война, обрушившаяся на страну в июне 1941-го, поменяла привычный уклад жизни селян, нарушив мирные планы. Мужчины ушли на фронт, и тяготы крестьянского труда легли на плечи стариков, женщин и детей, которые днём и ночью выполняли тяжелейшую работу, внося свой вклад в Победу.

– Мне было 14 лет, когда началась война. Вместе с другими подростками, наравне со взрослыми, трудилась в колхозе имени Куйбышева. Заготавливали сено, собирали колоски, рвали лён и коноплю, выращивали картошку. Почти всю технику забрали на нужды фронта, поэтому пахали и боронили на лошадях, быках и даже коровах. Есть было нечего. На берегу реки Балахлей рос кобылятник, так в народе называют конский щавель, мы собирали его листья и варили похлёбку, стряпали лепёшки. Несколько лет после войны он не рос на берегу – всё было съедено. На кобылятнике да на конопле и выживали. Во время войны все обносились, одежду было взять негде, да и не на что, ходили кто в чём, но никто не жаловался, все понимали – на фронте ещё труднее, – вспоминает жительница села Кротово Анастасия Степановна Мельникова.

В Кротово была организована женская тракторная бригада, которую возглавила Евдокия Поступинская. Главный лозунг того времени: "Всё для фронта! Всё для победы!". Практически всё, что выращивалось на колхозных полях, отправляли фронту, чтобы прокормить армию.

В суровые сороковые годы Аромашевский район принял под свою защиту 419 ленинградских детей и 243 ребёнка, оставшихся в войну без родителей.

В это время Кротово стало родным домом для эвакуированных мальчишек и девчонок. Детский интернат № 113 (Ленинградская школа № 258) был открыт в селе в 1941 году. В декабре 1942-го начал работу детский дом № 40 для детей-сирот.

В интернате № 113 жили 86 ребят: школьного возраста – 16, дошколят – 70. Одной из сопровождающих эвакуированных из Ленинграда детей стала Ксения Ивановна Яковлева, которая работала воспитателем вначале в Малиновском детском доме, а затем, по приказу РайОНО № 58 от 5 октября 1942 года, была переведена воспитателем в Кротовский интернат № 113.

Вот отрывок из её воспоминаний: "Село Кротово значительно больше Малиновки. И намного больше добротных домов. В одном из таких был размещён интернат № 113. Кроме главного большого корпуса, интернату были выделены дома, где размещались девочки, дошкольная группа и третий домик занимал детский изолятор. Столовая была рядом с большим домом, трудилась там приветливая женщина-сибирячка Екатерина Петровна. К работе я приступила сразу после того, как Елена Ивановна (директор) познакомила меня со всем интернатом, ну, а главное, представила 30 моих будущих воспитанников. Долго я не могла различать близнецов Казанских – Витю и Володю: виноват был Витя, а показывали ребята на Володю. Сашу Леонтьева ребята звали не иначе, как Кот, за что поняла позднее. Был знаменитый Кузя и многие, многие другие. Заставляли меня задуматься, как быть, как работать? Постепенно узнаю, что среди них есть и воришки – наберут в огороде морковку, картошку и прячут всё это в печке. Пропадали на кухне в столовой и буханки хлеба. Прозвища господствовали: Акула, Кисель, Кот и прочие. Не могла понять всегда чем-то недовольного Лёню Акулова и других, которых обычно характеризуют словом "трудные". Но у них была прекрасная черта – они были все дружны. Мне предстояло эту дружбу направить на то, чтобы она помогла мне наладить порядок, а не служила бы средством укрывательства плохих поступков товарищей-друзей. Было мне трудновато. Работали в этой большой группе в 30 человек вмес- те с Ольгой Васильевной. Она, по сравнению со мной, старше и солиднее, с высшим образованием, имеет большой жизненный опыт. В Ленинграде преподавала в школе русский язык и литературу".

В декабре 1943 года Кротовский интернат был расформирован, а воспитанники переведены в Малиновский интернат № 111. Так вспоминала это событие Ксения Яковлева: "В эту зиму от нас убывали старшие дети – кто в Омск, кто в Ишим на учёбу в ФЗО. Таково было распоряжение области, а может даже и Москвы. Детей у нас становилось значительно меньше и вот, наконец, ранее доходившие до нас слухи и превратились в приказ: на базе нашего интерната организуется детский дом, а оставшиеся дети вместе с воспитателями переводятся в интернат № 111 в Малиновке. Это всё случилось в конце февраля 1944 года, и некоторое время мы числились уже как детдомовские работники. Прибыла и директор нового детдома товарищ Чистякова, местная учительница. Я приняла приказ о возвращении в Малиновку радостно, но основные воспитатели интерната – Ванченко, Номан, Попова, Грачёва – решили остаться в Кротово и работать в детдоме".

12 июня 1945 года Аромашевский райисполком принял решение о реэвакуации ленинградских детей.

Победа досталась нашему народу дорогой ценой. Горе пришло в каждую семью. В Кротово не вернулись с фронта 294 человека. С окончанием войны люди связывали надежды на лучшую жизнь, но сельское хозяйство в послевоенные годы оказалось в очень тяжёлом положении. Из деревень было выжато всё до последней капли.

– В послевоенные годы люди жили очень трудно. Существовала карточная система снабжения. По карточкам давали соль, керосин, спички, муку. Очередь приходилось занимать с вечера, чтобы хоть что-то досталось. В то время в Кротово был крахмальный завод, муж работал там заведующим. При переработке картошки на крахмал, оставался картофельный жмых, за ним выстраивались очереди. Люди приходили с саночками, приезжали на лошадях. Черпали жмых из большой ямы и на снегу замораживали, потом его собирали и стряпали лепёшки. В колхозе работали с раннего утра до позднего вечера, а потом ещё домашним хозяйством занимались, иначе было не выжить. Хорошо, что ночи у нас летом светлые, приходилось косить сено для своих коров ночами. Все держали скотину, корова была у каждого. Не зря корову кормилицей называли, без неё погибли бы, – рассказывает Анастасия Степановна Мельникова. – До каждого колхозника доводился план сдачи государству молока, яиц и шерсти. Например, тем, у кого была корова, надо было сдать за лето 300 литров молока. Денег за это не получали. Только когда план выполнен, можно было сдавать продукцию за деньги.

Но, несмотря ни на что, постепенно село оживало. Появилось электричество, радио, в конце сороковых годов построена деревянная больница.