Повстанцы, подобно запорожцам, пишущим турецкому султану, в своём воззвании обратились к коммунистам, пытаясь призвать их к благоразумию: "Привет вам, товарищи коммунисты. Как ваше самочувствие? Товарищи, первым долгом уведомляем вас о том, а именно, чтобы вы не делали зверской расправы с партизанскими семьями, а то, даём вам честное слово, что вас и ваши семьи партизаны будут уничтожать до корня. И будем производить такую короткую расправу, что хуже которой не может быть. Одним словом, будем всех превращать, как говорится, в капусту. Довольно вас миловать, довольно прощать вам ваше зверство. Так вот, примите к сведению... Ну как всё-таки вы думаете? Долго ещё существовать на свете? Нет, наверное, каждому из вас уже снится та смерть, которая на вас движется. Как хорошо, как приятно будет чувствовать себя каждый свободный гражданин, когда не будет ни одного грабителя-коммуниста, когда будет всё вольно. Да... и скоро, скоро это сбудется.

Товарищи, вам уже известно, что попавшие ваши товарищи к нам в плен не уничтожаются. И мы их только обезоруживаем и отпускаем. Но вы делаете не так. Вы каждого партизана, да и не только партизана, а просто человека, сказавшего хотя бы одно слово против вас, рубите шашками. Стыд. Позор, товарищи, так поступать. Пора опомниться, пора прекратить разного рода грабежи и расстрелы. Вам всё мало. Вам всё нужно отбирать у крестьян последние крохи хлеба и всё то, что он добывал себе потом и кровью. Что вы хотите завоевать? Вы хотите завоевать вольную жизнь, вы хотите поставить себя на высокое место, чтобы можно было затоптать каждого крестьянина в грязь. Но нет, вам этого сделать не удастся. Пока довольно. Да здравствует бескоммунистическая жизнь! Да здравствует Народная армия!" И подпись: "Повстанцы повстанческого полка Народной армии Шевченко".

Кавалерийский полк 29-й стрелковой дивизии в конце июля был переброшен на север Ишимского уезда для усиления уже действующих двух батальонов. Постой красноармейцев, их продовольственное снабжение, фураж для лошадей – всё это осуществлялось за счёт семей повстанцев. В свою очередь, создавая запасы к зиме, активизировались и шевченковцы. В начале августа они вновь заняли Кротово и Аромашево, Большое Сорокино и Пинигино, захватили обоз красных, провели мобилизацию, на которую большинство населения соглашалось охотно. Комбриг Буриченков был вынужден принять экстренные меры, чтобы реабилитировать себя в глазах начальства. Он создал полевой штаб и выехал в угрожающий район. В его воспоминаниях записано: "По дороге в деревню Кочковатово красноармейцами был задержан цыган, которому за содействие предлагали деньги, а за отказ угрожали избить шомполами, сначала он твердил одно и то же: "Не знаю. Отсохни у меня язык – не знаю". Тогда его подвергли искушению: провели вдоль выстроившихся кавалеристов, пообещав за достоверную информацию о дислокации отряда Шевченко любую лошадь. И тот дрогнул: стиснул зубы, метнул на добрую лошадь белками глаз и согласился".

Поздней ночью 25 августа сводный отряд Буриченкова выступил из деревни Кочковатово по направлению на остров Притынный (в народе называемый Плита), который находится среди непроходимых болот. У повстанцев, уверенных в своей безопасности, было только близкое сторожевое охранение.

"Советская пехота, имевшая почти трёхкратное превосходство в численности, внезапно атаковала партизан в лоб. Те вступили в перестрелку с наступавшими, совершенно забыв о флангах. И тогда, совершенно неожиданно для партизан, с флангов на них обрушилась конница". По признанию Буриченкова, шевченковцы "бешено защищались", но красные кавалеристы действовали решительно и жестоко. В своём докладе он указал, что во время этого нападения командир был зарублен, а вместе с ним зарублено ещё 111 человек бандитов, взято четыре исправных пулемёта и прочее. При этом он указывает, что бандитов живых не брал, за исключением двух женщин: "Рубилось всё, что попадало под руку. Потерь с нашей стороны нет, за исключением нескольких раненых. Из документов захваченного бандитского штаба удалось выяснить, что у бандитов был свой кооператив, где есть списки, кто что получал. Весь хлеб, который захватывали бандиты и мануфактура, делились между их семьями. Так же захвачены списки, кто из крестьян у него в каких отрядах, где, когда вступил. Крестьянство симпатизировало бандитам. Например, ни один крестьянин не говорил, где бандиты, хотя уже видно, что идёт от бандитов. Если же прибывал в деревню Шевченко, то его кормили маслом и называли защитником от налогов... После проведения нескольких бесед нами, где указали им, что такое война, то получилось совсем обратное: крестьяне стали выдавать бандитов и всего мной изрублено 130 человек за это время. Находили бандитов дома по имеющимся у нас спискам...".

На заседании членов Ишимского уездного комитета РКП(б) 3 сентября 1921 года принимается постановление: "Считать необходимым скорейшую ликвидацию бандитизма на основе планомерных репрессий не только к самим бандитам, но и к семьям бандитов и их укрывателей...". Таким образом, под репрессии попадало почти всё население деревень.

Во время нападения красных на остров Плита раненный до этого в руку Шевченко, видя безнадёжность своего положения, застрелился.

В докладе Буриченкова говорится о двух женщинах, взятых в плен, так вот, собиравшие материал, к уже упомянутому фильму журналисты, выяснили, что одной из них была сестра Петра Семёновича Шевченко – Елизавета, по прозвищу Митька Бегунец, а вторая – Анастасия Викторовна Ржепко, проживавшая в Новоберезовке. Односельчане запомнили её очень замкнутой и неразговорчивой, но в детской памяти Степана Ефимовича Вилюка сохранился случай, когда она им, пацанам, подробно рассказала о последнем бое шевченковцев: "Они не успели ничего сделать, их захватили внезапно. Был не бой, а резня. Слыша издалека ржание лошадей, они думали, что возвращается их кавалерийский отряд, который уходил к деревне Бигитино. Красные шли, не заходя в деревни, и напали с двух сторон рано утром". Ещё Степан Ефимович рассказал о том, что Ивану Сикаченко всё же удалось скрыться на коне Шевченко – породистом дончаке по кличке Карко, который как раз подходил ему по росту. Остальные кони под ним не терпели. Ещё, вспоминая рассказы родителей, он рассказал журналисту, что когда убитого Шевченко провозили мимо деревень на телеге, кто был посмелее, подходили посмотреть, попрощаться. Женщины родной деревни Большой Кусеряк выбрали его командиром, они же его и похоронили на местном кладбище, не отдали тело на поругание, крича коммунистам: "Побойтесь Бога!". А позднее кто-то к памятнику на могиле Шевченко прикрепил красную звезду.

Новые сведения об отряде повстанцев выяснились при допросе Ивана Павловича Борисенкова, по прозвищу Ванька-цыган и Трофима Борисовича Гримачкова. Отряд Сикаченко совершал поход на Тобольск, где принимал участие в боях, в апреле был вынужден отступить на Аромашево. В конце мая 1921 года под селом Кротово соединился с отрядом Шевченко, предводитель которого стал начальником штаба, а Сикаченко – командиром до октября месяца.

Иван Лукьянович Сикаченко служил в Красной Армии. После возвращения в Аромашево, стал председателем сельского совета. Был он высоким, стройным, русоволосым, двадцативосьмилетним парнем. Женился перед самым восстанием на Матрёне Никитичне, не из местных. Агитировать против коммунистов в село приехал Иван Семёнович Букарин, который будет в отряде Сикаченко командиром первого эскадрона и погибнет в бою за Аромашево.

Телеграмма председателя Малиновского волревкома и начальника милиции третьего района начальнику милиции Тобольского уезда от 3 декабря 1921 года из села Чёрное: "...2 декабря с.г. пойман Сикаченко с его денщиком и его женой, тоже около села Малиновского. В лесу в избушке взято две винтовки, один наган. Сикаченко взят раненным в левую руку, разбежавшиеся ранее бандиты преследуются".

За участие в восстании Иван Лукьянович был приговорён к расстрелу. Прокуратура Тюменской области в 1992 году рассмотрела это уголовное дело и постановила, что на Сикаченко не распространяется действие закона Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий", на нём по сию пору стоит клеймо бандита.

В найденном журналистами документе под названием "Августовские бои", хранящемся в Ишимском архиве, подчёркивается, что отряд является именно бандитским, но тут же указывается, что местное население ему всеми силами оказывает всяческую помощь и содействие. Спровоцировано это восстание было жёсткими мерами самой власти и также жестоко ею подавлено. Возможно, когда-нибудь историки подробно изучат и его, а руководителей приравняют к знаменитому народовольцу Емельяну Пугачёву.